Полуботко Владимир Юрьевич Скачать все книги 5 Количество книг

Немецкий писатель Генрих Манн умер в тот самый день, когда я родился — 12-го марта 1950-го года. У него есть прекрасный и весёлый роман о преподавателе латыни и древнегреческого — роман написан, как я понимаю, в знак протеста против рассказа Чехова «Человек в футляре». Я присоединяюсь к его протесту и пишу историю о Латинисте, который совсем не похож на чеховскую карикатуру…

РЕЧКА ЗА МОИМ ОКНОМ. Пьеса Пьеса с фантастическим сюжетом, в жанре, который бы я назвал так: трагифарс. Хотя кто-то мог бы и возразить, что это комедия — спорить не буду. Главное действующее лицо пьесы — это я сам. Мне примерно около 35 лет, я живу в погибающем Советском Союзе, пытаюсь осмыслить русскую историю, а пока я это делаю, со мною или вокруг меня происходят удивительные истории…

Эта история, написанная в эпоху Перестройки, странным образом пришлась не по душе нашим литературным перестройщикам. Они все дружно, в один голос заклеймили меня и мою повесть позором.

Причём основания для такого, как говорил кот Бегемот, резкого отношения были все как на подбор одно удивительнее другого. Например: городская тюрьма не могла находиться на улице имени Фёдора Михайловича Достоевского, точно так же, как и гарнизонная гауптвахта не могла располагаться на улице имени Чернышевского. Поскольку таких глубокомысленных и многозначительных совпадений в реальной жизни быть не может, то, стало быть, сюжет грешит условностью и схематизмом. То, что один из отрицательных героев повести еврей, — это, естественно, антисемитизм. То, что у одного из персонажей повести мать оказалась на Западе потому, что вышла замуж за американца, — явное недоразумение: автор просто не знал или забыл, что в описываемое время браки между советскими гражданами и представителями капиталистических держав были запрещены…

Разумеется, всё это чушь, которую я, автор, отметаю с презрением и гадливостью. В моей повести — всё правда. Всё было ровно так, как я описал, и мне ли, автору, не знать об этом.

Да ведь и подразумевалось-то на самом деле что-то совсем-совсем другое, а не то, в чём меня упрекали вслух. Что-то очень важное для придирающихся — вот только я так и не понял что. Да и понимать не хочу.

Тогда же моя повесть получила одобрение от Знаменитого Литовца. Он сказал, что повесть произвела на него сильное впечатление, а на насмешки призвал не обращать внимания. Помочь он мне так и не смог, хотя и пытался. Его как раз самого тогда травили: отлучили от всех без исключения постов союзного значения и велели сидеть в своей Литве и не рыпаться.

На долгие годы я отложил свою повесть в ящик письменного стола и совсем забыл о ней. И вот только теперь вспомнил. Как бы там ни было, а именно Знаменитому Литовцу я и посвящаю свою «Гауптвахту».

Это фантастический роман, похожий на сказку. Действие происходит не на нашей планете, а на совершенно другой, которая напоминает нашу.

Меня упрекали в том, что я в иносказательной форме заклеймил позором в своём романе Японию. Конечно, это не так: я, конечно, считаю Японию одним из нескольких источников Зла на Земле, но специально писать о ней целую книгу я бы никогда не стал.

Это романтическая сказка о борьбе Добра со Злом, а какие-то сходства в ней если с чем-то и есть, то ведь не только с Японией…